Содержание:
Виктор Жданов презентовал драматическую комедию “Я работаю на кладбище”
В прокат вышел фильм “Я работаю на кладбище” по мотивам одноименного сборника рассказов современного украинского писателя Павла Белявского. Без всяких преувеличений можно сказать, что это одна из лучших картин, которая была снята в истории украинского независимого кино. И это несмотря на то, что фильм стал дебютной работой для его режиссера Алексея Тараненко.
О чем фильм
Сюжет картины отличается от книжного бестселлера. Здесь появляется главный герой Александр, которого сыграл актер Виталий Салий. Благодаря появлению именно этого персонажа, который занимается приемом заказов на надгробные памятники, эта легкая черная комедия с элементами криминала превратилась в глубокое кино. Смешные и грустные зарисовки о цинизме работников кладбища, которые, пользуясь моментом, готовы урвать со скорбящих на каждом шагу, постепенно перетекают в драму главного героя. Его проблема заключается в том, что он похоронил себя при жизни. Именно драма, которую ему довелось пережить, сделала его циничным, злым и замкнутым, и от этого страдает не только он, но и все, кто его окружает.
Еще одну ключевую роль в этой картине сыграл Виктор Жданов, который стал популярным актером после того, как снялся в картинах “Киборги” и “Поймать Кадаша”. Здесь же он сыграл роль директора киевского кладбища, который вроде бы и не плохой мужик, но за свое место держится зубами. Ради него он готов покалечить и даже убить. На его место присылают другого, более свирепого бандита, и герой Жданова вынужден всеми доступными ему методами бороться за свою “кормушку”.
В рамках презентации, организованной в Доме кино “Осередком Кіноспільнота”, актер ответил на вопросы Vesti.ua и зрителей.
О своем герое в фильме “Я работаю на кладбище”
– Несмотря на то что мой персонаж в фильме “Я работаю на кладбище” еще та сволочь, он, по словам зрителей, вызывает положительные эмоции и за него даже переживают. Я думаю, что так происходит из-за того, что он отстаивает свое право на эту территорию. Хотя я хочу подчеркнуть, что этот мир жесток. Возможно, у зрителей возникает такая реакция, потому что я все равно люблю своего героя, какой бы сволочью он ни был. Я всегда ищу аргументы, чтобы это произошло и мне удалось стать этим персонажем. В этом и заключается одна из сложностей актерской профессии. Всегда нужно искать то, что тебя более-менее греет даже в отрицательных героях. Мне самому мой герой не очень приятен, но в его защиту хочу сказать, что такова структура нашего быта, так было построено наше общество. Только сейчас мы начинаем разрушать эти устои. Помню, в 1995 году мы с женой впервые приехали на фестиваль в Одессу, и в первую очередь куда нас повезли, это на кладбище. Оказалось, что директор этого кладбища был спонсором Театра музкомедии имени Водянова.
Я не оправдываю те методы, которые использует мой персонаж, но, как сказал другой мой персонаж Исполнитель в спектакле “Последняя женщина Дон Жуана”, когда пришел убить главного героя: “Да, роль моя плохая. Но другой мне никто не предложил”.
Почему люди боятся смерти
– Кто боится смерти, тот боится жить. Может, потому, что ее никто никогда не видел. Я с детства знаком со смертью – бабушка часто мне говорила о том, что все мы умрем. А в подсознании поселила – бойся живых. Но если я буду настолько глубоко нырять в своей профессии, то крыша поедет сто процентов. Поэтому, по большому счету, я не задаюсь такими вопросами.
Что будет с украинским кино
– Украинскому кино сейчас подрезали крылья. Я вообще не знаю, что будет с украинским кино на данном этапе. И, по большому счету, никто этого не знает. Сейчас масса людей просто ушли из кино. Единицам повезло, которые сейчас где-то что-то играют, ведь сейчас практически ничего не снимается и не делается. Я не знаю, куда смотрят Министерство культуры и министр. Я общаюсь с коллегами и зрителями, и все задаются вопросом – каким будет наше кино? Это очень большой вопрос, потому что те люди, которые раньше им занимались, продолжают это делать. Но они покидают этот мир. Культура и искусство, театр и кино – это идеология страны. Если за этим не следить и не вводить какие-то инновации, не финансировать это, то люди разбегутся. Это уже произошло.
Нужно ли сейчас снимать фильмы о нынешней войне
– Вопрос о том, нужно ли сейчас снимать фильмы о нынешней войне, не требует моего личного ответа. Я могу упростить это до простейшего примера. Вот вам сейчас хочется кофе? Если да, то выпейте. Если вспоминать, как мы снимали “Киборгов”, то его режиссер Ахтем Сеитаблаев тогда сказал: “Мне говорили, что с этим нужно прожить лет десять, а потом оно пойдет. А мне не нужно с этим столько жить, я уже все понял для себя. Взял и снял”.
Мы помним, какой потом был резонанс от этой картины и в Украине, и в других странах – огромный. Так что, если вы считаете правильным то, что делаете, значит – делайте. Я не считаю, что при этом нужны какие-то сомнения о чем и как снимать. Нравится тебе, знаете, что оно выстрелит, – пожалуйста, делайте.
О роли, которую мечтает сыграть
– Я с 20 лет в театре, сейчас мне 57. В 2014 году я попал в кино и увидел этот мир. Он обалденный, но очень трудный и жестокий. Но мне это нравится, потому что люблю учиться. В 2006 году я все-таки поступил в институт Карпенко-Карого на режиссуру. А что касается роли-мечты, то на этот вопрос у меня давно готов ответ – никакой. Мне принесут сценарий, я попробуюсь на эту роль, меня утвердят и будем снимать. Не хочу строить воздушные замки непонятно на чем. Вы не представляете, какая это боль лелеять в себе мечту, а она, сволочь, не сбывается. Зачем я буду себя травмировать? Я очень хотел стать режиссером, но потом понял, что не могу им быть, потому что отстал от времени. Режиссура, которой я занимался в своем херсонском театре, нафиг никому не нужна. Перспектива у молодых людей гораздо шире, взгляд на истории класснее. В какой-то момент я перестал беспокоиться об этой проблеме.
Об идее фильма “Я работаю на кладбище”
– Не храните себя при жизни. Конечно, мы плачем и расстраиваемся, когда умирает близкий человек, но нужно себя освобождать от тех, кто ушел в иной мир. У меня есть живой пример такого человека, который не может этого сделать. Сейчас эта женщина живет в оккупации в Херсонской области. Она похоронила ребенка, это было давно, и она до сих пор каждый день ходит на кладбище. После того как мы сняли этот фильм, я приходил к ней, она старше меня всего на год, и говорил: “Анжела, что ты делаешь? Им это не помогает”. Поэтому я еще раз повторю – не храните себя при жизни. Но к этой мысли я пришел не только благодаря фильму. Сама жизнь меня этому научила. Когда я хоронил своих родителей, я смотрел на людей, которые следили за всем этим процессом, и думал, что же они думают обо мне. Сработала моя актерская профессия. Так что я видел в своей жизни и грустное, и смешное. Помню, когда работал в херсонском театре, мы, заезжая в село, пропустили перед собой похоронную процессию. Позднее я зашел в кафе и через окно наблюдал, как барабанщик с огромным инструментом наперевес идет один по улице и стучит. Наверное, отстал от похоронного оркестра.
Но это сейчас эти истории всем кажутся смешніми, а когда мы снимали на двух кладбищах, совсем было не до смеха. Сколько меня там били лопатой по голове, закапывали, в общем, трюков было много и сложных. Но хуже всего то, что съемки закончились, а кладбище из головы не выходит. Это актерская проблема. Все как рукой сняло, когда я просто напился на банкете, посвященном окончанию работы над картиной.
О родственниках в Херсоне
– Конечно, переживаю за Херсон, ведь я там родился. У меня там сестра, брат, кум и много знакомых. Нас крутануло с семьей как-то очень круто. Я же из Херсона в свое время переехал в Донецк. А сейчас оба города оккупированы. Когда мы приехали во Львов, мой товарищ-однокурсник сказал: “У меня дежавю, мне кажется, что это уже было!” А это не дежавю, так и было, когда в 2014 году, уехав из Донецка, мы приехали во Львов, чтобы немного голову прочистить. Но скажу вам, что после 2014 года уже не так страшно. Сейчас сложнее и тяжелее, но для самосознания мне немного легче все это воспринимать. Худшее то, что ты ничем не можешь помочь, и даже слов не хватает, чтобы поддержать родственников, оставшихся там. Говорю куму: “Держись!” А он: “За что?”
Комментарии закрыты.